Здесь пол-России воевало…
Здесь столько наших полегло…

В январе-феврале 1943 года в ходе Воронежско-Харьковской операции была разгромлена группировка немецких войск на Верхнем Дону. Ставке Верховного Главнокомандования удалось стабилизировать фронт. Здесь в результате зимнего наступления Советской Армии образовался выступ (Курская дуга).

В апреле 1943 года на советско-германском фронте наступило затишье. Обе стороны готовились к третьему лету войны.

Советская Ставка работала над планом стратегического наступления, задача которого состояла в том, чтобы разгромить основные силы группы армий «Юг» и «Центр». Однако в середине апреля на основании данных армейской разведки, стало ясно, что немецкое командование само планирует осуществить удар под основания курского выступа, с целью окружения советских войск.

Командование вермахта возлагало на лето 1943 года большие надежды. Пытаясь взять реванш за поражение под Сталинградом, тщательно собирались силы для нового наступления. Для этого была разработана и в апреле 1943 года утверждена военная операция под кодовым названием "Цитадель"

В Германии спешно проводится тотальная мобилизация. На восток перебрасываются пехотные и танковые дивизии из Франции, несколько авиационных групп, ранее базировавшихся во Франции, Норвегии и Германии.

В результате всех этих мер почти пятую часть всех своих войск – 50 дивизий, в том числе 18 танковых и моторизованных, свыше 900 тысяч человек, до 10 тысяч орудий, около 2700 танков и штурмовых орудий, свыше 2 тысяч самолётов – гитлеровцы сосредоточили в районе Курска. Германские войска получили в свое распоряжение большое количество новых танков (Т-Vl «Тигр» и Т-V «Пантера»).

Немецкие танки Т-VI («Тигр») - эти бронированные машины превосходили по своей огневой мощи и бронестойкости основной советский танк Т-34. «Тигры» несли 100-миллиметровую лобовую броню и 80-миллиметровую бортовую. Бронебойный снаряд танка пробивал броню толщиной 115 мм. Его 88-миллиметровая пушка пробивала 45-миллиметровую лобовую броню «тридцатьчетвёрки» на дальности до 2000 метров.

Чтобы поразить такой танк, советский Т-34 должен был приблизиться к нему на 500 метров, что не всегда удавалось. Другим же советским танкам надо было подходить ещё ближе.

Тяжёлые штурмовые орудия «Фердинанд» называли «истребители танков». Они вызывали страх у советских бойцов и обладали практической неуязвимой 200-миллиметровой лобовой бронёй.

88-миллиметровая пушка «Фердинанда» пробивала все советские танки со всех углов атаки на всех дистанциях действующего огня.

По немецкой классификации танк Т-V «Пантера» считался тяжелым, его лобовая броня составляла 80 миллиметров. Основным вооружением танка была 75-мм пушка. Танк «Пантера» впервые использовался в боях на Курской дуге. Считался лучшим танком Германии во Второй мировой войне, даже несмотря на ряд недоработок. Тонкая бортовая броня исключала применение машины в наступлении.

Ставка советского верховного главнокомандования к началу Курской битвы создала группировку (Центральный и Воронежский фронты), имевшую более 1,3 млн. человек, до 20 тысяч орудий и минометов, более 3300 танков и САУ, 2650 самолетов.

Основным вооружением бронетанковых войск Красной Армии в Курском сражении был танк Т-34-76.

Средний танк Т-34, имея только бронебойные снаряды, мог поразить немецкий средний танк на расстоянии не более 500 метров. Лобовую и боковую броню тяжелого «Тигра» бронебойный снаряд не брал с любой дальности, делая с дистанции менее 400 метров только вмятины и заклинивая башню при попадании в неё. Превосходство Т-34 перед всеми немецкими танками было в скорости и проходимости по пересечённой местности, особенно в распутицу. Мощный двигатель Т-34 позволял развивать скорость в 55 км/час.

Тяжелые САУ впервые появились на Курской дуге, где применялись как истребители танков и получили прозвище «Зверобой», поскольку им приписывали массовое истребление немецкой техники со звериными названиями («Тигр», «Пантера»). В любом случае СУ-152 «Зверобой» сыграл важную роль в избавлении красноармейцев от тигробоязни.

В Курской битве также были задействованы танки, поступавшие в СССР из Англии по ленд-лизу.

Танк «Черчилль» имел 57-мм пушку и мощное бронирование (102 мм). Основными недостатками этого танка были очень маленькая скорость и слабая маневренность.

Танк «Генерал Ли» - этот 27-тонный трехэтажный мастодонт высотой 3 м разгонялся до 42 км/ч. Танк имел 75-мм пушку в бортовом спонсоне (выступе), что ограничивало угол обстрела. Сверху была установлена башня с 37-мм пушкой, а над той — еще и пулеметная. Советские танкисты недолюбливали эту машину и окрестили танк «братской могилой на семерых».

В общей сложности к началу Курской битвы советские войска значительно превосходили противника как в людях, так и в технике. Центральный и Воронежский фронты имели в своем составе около 1,3 млн. человек, а стоящий у них за спиной Степной фронт еще дополнительно 500 тыс. чел.

Войска Центрального фронта (командующий - генерал армии К.К. Рокоссовский) обороняли северный фас Курского выступа, а войска Воронежского фронта (командующий - генерал армии Н.Ф. Ватутин) - южный фас. Координацию действий фронтов осуществляли представители Ставки Маршалы Советского Союза Г.К. Жуков и А.М. Василевский.

Под Курском начали сооружать оборонную линию, включавшую 8 оборонительных полос и рубежей общей глубиной 250–300 км.

Оборона строилась как противотанковая, противоартиллерийская и противовоздушная с глубоким эшелонированием боевых порядков и фортификационных сооружений, с широко развитой системой опорных пунктов, траншей, ходов сообщения и заграждений.

Глубина полос обороны составляла на Центральном фронте 190 км, на Воронежском – 130 км. У каждого фронта были созданы по три армейских и три фронтовых оборонительных рубежа, оборудованных в инженерном отношении.

Проводилось минирование, средняя плотность минирования на направлении ожидаемых ударов противника составляла 1500 противотанковых и 1700 противопехотных мин на каждый километр фронта.

Наряду с этим был создан оборонительный рубеж войск Степного военного округа, а по левому берегу р. Дон подготовлен государственный рубеж обороны.

Степной фронт (командующий генерал полковник И.С. Конев), созданный в тылу Центрального и Воронежского фронтов, призван был стать резервным объединением и вступить в бой в момент перехода Красной Армии в контрнаступление.

В распоряжении всех трех фронтов находилось до 5 тыс. танков и самоходных орудий, 28 тыс. орудий и минометов. Преимущество в авиации также было на советской стороне – 2,6 тыс. против 2 тыс. у противника.

Полным ходом шла организация тыла. «…Все материальные средства были перенесены ближе к войскам. Восстанавливались железнодорожные линии, строились обходные пути и соединительные ветки в районе Курска. Улучшались грунтовые дороги, строились мосты. Военные госпитали были освобождены от тяжелораненых и приближены к войскам. В снабжении войск продуктами помогали Пензенская, Тамбовская, Балашовская и другие области. Центральный фронт своими силами заготовил в этих местностях 75 тысяч голов скота и в течение лета 1943 года перегнал свыше 500 гуртов в район боевых действий.

Военные заводы страны бесперебойно работали над выпуском танков и самоходных орудий. В войска поступали как традиционные «тридцатьчетверки», так и мощные самоходные орудия СУ-152. Последние могли уже с большим успехом бороться с «Тиграми» и «Пантерами»». (Н.Антипенко «Могучий тыл огненной дуги»)

Напряженная обстановка, ожидание ожесточённых боёв вызывали беспокойство за мирное население. Предлагалось начать эвакуацию с территории Курской дуги. Однако командование с этим не согласилось, мотивируя тем, что эвакуация населения неизбежно отразится на настроении войск. По этой причине вопрос об эвакуации населения больше не поднимался.

Лишь небольшая часть населения самостоятельно покидала свои дома.

 

 

 

На южном выступе Курской дуги со стороны Белгорода сосредотачивались ударные силы группы армий «Юг» под командованием фельдмаршала Эриха фон Манштейна, куда входили 4-я танковая армия генерала Гота и группа «Кемпф».

 

 

 

 

 

На северном крыле, со стороны Орла, действовали войска группы армий «Центр» фельдмаршала Гюнтера Ханса фон Клюге; ядро ударной группы здесь составляли силы 9-й армии генерала Моделя.

Южная германская группа была сильнее северной. Танков у генералов Гота и Кемпфа насчитывалось примерно в два раза больше, чем у Моделя.

 

 

 

 

Чем ближе приближалось дата начала операции «Цитадель», тем труднее было немецкому командованию скрыть ее подготовку. Передвижения немецких бронетанковых, артиллерийских и пехотных соединений к переднему краю не оставались незамеченными.

Воздушная разведка Красной Армии засекала всё новые позиции артиллерии и скопления немецкой техники в рощах и балках вблизи фронтовой полосы.

«…В конце июня советское командование стало получать сведения о том, что вражеские бронетанковые, артиллерийские и пехотные соединения подтягиваются к переднему краю. В ночь на 5 июля в полосе 13-й и 48-й армий были захвачены немецкие саперы, разминировавшие минные поля. Они показали: наступление назначено на 3 часа утра, немецкие войска уже заняли исходные позиции.

В этой обстановке командующий Центральным фронтом К.К.Рокоссовский без согласования со Ставкой (на это не оставалось времени) принимает решение: открыть огонь по скоплениям противника. Так началась Курская битва». (П.А. Ротмистров, Герой Советского Союза, Главный маршал бронетанковых войск)

После того, как гул канонады стих, немцы долго не могли прийти в себя. В результате проведенной заранее артиллерийской контрподготовки по районам сосредоточения ударных группировок противника немецкие войска понесли потери и начали наступление на 2,5-3 часа позже запланированного времени. Атака немецких танков и пехотных соединений началась около половины шестого утра.

Основные силы ударных группировок противника, ослабленные упреждающей артиллерийской контрподготовкой советских войск, перешли в наступление, бросив против оборонявшихся на орловском направлении до 500, а на белгородском – около 700 танков и штурмовых орудий.

Главный удар на северном фасе (выступе) Курской дуги был нанесен в направлении Ольховатки. Немецкие войска атаковали всю полосу обороны 13-й армии и примыкавшие к ней фланги 48-й и 70-й армий в полосе шириной 45 км. Силами трех пехотных и четырех танковых дивизий по войскам левого фланга 13-й армии генерала Н.П. Пухова. Четыре пехотные дивизии наступали против правого фланга 13-й и левого фланга 48-й армии (командующий – генерал П.Л. Романенко) на Малоархангельск. Три пехотные дивизии наносили удар по правому флангу 70-й армии генерала И.В. Галанина в направлении на Гнилец. Наступление наземных войск поддерживалось ударами авиации. Завязались тяжелые и упорные бои.

Толстая броня немецких танков позволила им на некоторых участках пробить советскую оборону и вклиниться в боевые порядки частей Красной Армии. Однако быстрого прорыва не получалось. Преодолев первую оборонительную линию, немецкие танковые подразделения были вынуждены обращаться за помощью к саперам: всё пространство между позициями было густо заминировано, а проходы в минных полях хорошо простреливались артиллерией.

Пока немецкие танкисты ждали саперов, их боевые машины подвергались массированному огню. Советская авиация сумела удержать за собой господство в воздухе. Все чаще над полем боя появлялись советские штурмовики – знаменитые Ил-2.

Не достигнув успеха, немцы перенесли удар в направлении Понырей, но и здесь не смогли прорвать советскую оборону.

Только за первый день боев группировка Моделя, действовавшая на северном крыле курского выступа, потеряла до 2/3 из 300 танков, участвовавших в первом ударе

Советские потери также были велики: всего две роты немецких «Тигров», наступавших против сил Центрального фронта, уничтожили за период 5 – 6 июля 111 танков Т-34.

К 7 июля немцы, продвинувшись на несколько километров вперед, подошли к крупному населенному пункту Поныри, где завязалось мощное сражение между ударными частями 20-й, 2-й и 9-й немецких танковых дивизий с соединениями советских 2-й танковой и 13-й армий.

Итог этого сражения стал крайне неожиданным для немецкого командования. Потеряв до 50 тыс. человек и около 400 танков, северная ударная группировка была вынуждена остановиться. Продвинувшись вперед всего на 10 – 15 км, Модель в итоге растерял ударную мощь своих танковых частей и лишился возможности продолжать наступление, немецкая армия перешла к обороне.

Тем временем, на южном крыле курского выступа события развивались по иному сценарию. К 8 июля ударные подразделения германских моторизованных соединений «Великая Германия», «Дас Райх», «Мертвая голова»,

 

 

 

 

 

Лейбштандарт СС «Адольф Гитлер», нескольких танковых дивизий 4-й танковой армии Гота и группы «Кемпф» сумели вклиниться в советскую оборону до 20 и более километров.

 

 

 

 

 

 

 

 

Наступление первоначально шло в направлении населенного пункта Обоянь, но потерпев неудачу, немецкое командование концентрирует усилия на прохоровском направлении.

Убедившись в полной невозможности сломить сопротивление войск Воронежского фронта на обоянском направлении, фельдмаршал Эрих фон Манштейн решил изменить направление главного удара и теперь наступать на Курск кружным путем – через Прохоровку. Одновременно вспомогательная ударная группировка наносила удар по Прохоровке с юга.

С решением основной задачи (выход в район Прохоровки) немцы предполагали добиться окружения 69 армии, тем самым значительно расширить к востоку «мешок», образовавшийся при наступлении.

На прохоровское направление были стянуты 2-й танковый корпус СС, в состав которого входили отборные дивизии «Дас Райх», «Мертвая голова», Лейбштандарт СС «Адольф Гитлер», а также части 3-го танкового корпуса.

Передовые части дивизии Лейбштандарт СС «Адольф Гитлер» 9 июля были уже на окраине Прохоровки. Войскам СС помогало первоначальное превосходство немецкой авиации в воздухе, а также массированная и хаотичная перегруппировка советских войск.

Советское командование в спешном порядке перебрасывало к Прохоровке новые силы. Войска должны были форсированным маршем за три дня преодолеть более 380 километров.

Сосредоточившись в районе Прохоровки, утром 10 июля советские танки двинулись в атаку. Однако, нанести контрудар не удалось. В этот день противник захватил рубеж, намеченный для развертывания танковых соединений. В количественном отношении советские танки превосходили противника в соотношении примерно 3:2, но боевые качества немецких танков позволили им уничтожить многие «тридцатьчетверки» еще на подходе к своим позициям.

Таким образом, встречные бои передовых отрядов и частей в районе Прохоровки начались уже 11 июля.

Противник, сосредоточив западнее Прохоровки до четырёх танковых и по одной пехотной дивизии, бросил их вдоль шоссе на восток. Кроме того, с юга на Прохоровку нацеливался удар 3-го танкового корпуса в составе 300 танков. Таким образом, под Прохоровкой развёртывалось два танковых сражения, одно – в районе западнее Прохоровки, в котором приняли участие главные силы 5-й гвардейской танковой армии и главная немецкая группировка в составе трёх дивизий танкового корпуса СС и 17-й танковой дивизии. Другое – в районе Рындинка, Ржавец, Выползовка, где сошлись танковые части из состава 5-й гвардейской ТА (три танковые бригады генерала Труфанова) и основные силы 3-го танкового корпуса противника.

Перед атакой в ночь с 11 на 12 июля, в связи с тем, что 5-я гвардейская танковая армия дважды меняла исходные позиции для атаки, разведка не проводилась. Хотя сложившаяся обстановка требовала этого: накануне подразделения СС вытеснили советких пехотинцев и окопались южнее Прохоровки. Подтянув артиллерию, они за одну ночь создали мощную линию обороны, укрепившись на всех танкоопасных направлениях.

В 5 часов утра советская пехота попыталась выбить подразделения СС с занятых позиций, но попав под ураганный огонь немецкой артиллерии, отступила, понеся большие потери.

После проведения артподготовки в атаку пошли танки. Стремительной атаки не получилось. Советские танковые бригады оказались зажаты в теснине западнее станции, между поймой реки Псёл, глубокими балками и урочищем Сторожевое. В этом районе танкопроходимый участок – всего 900 метров, то есть здесь с трудом мог развернуться в линию только танковый батальон полного штата (26 танков), но не бригада или тем более корпус.

Действовавший вдоль железной дороги Белгород – Прохоровка 29-й корпус генерала И.Ф.Кириченко также одновременно мог выдвинуть между совхозом «Октябрьский» и высотой 252 в два эшелона не больше 30-35 танков. Поэтому «танковый каток» создать не удалось, соединение вводилось в бой небольшими частями, интервалом от 30 минут до часа, под плотным огнём противника. Наши войска уже в начале атаки понесли существенные потери, а разбитые танки ещё больше усложняли задачу экипажей, идущих за ними.

Две стальные лавины прошли боевые порядки друг друга. Сцепившись в один гигантский клубок, танки уже не могли разойтись. Лобовые атаки сопровождались таранными ударами в борт, огненными поединками пушек и пулеметов. Отдельных выстрелов не было слышно, стоял сплошной гул. Кругом горели танки и самоходные установки.

«… Стоял такой грохот, что кровь текла из ушей. Сплошной рёв моторов, лязганье металла, грохот, взрывы снарядов, дикий скрежет разрываемого железа… От выстрелов в упор сворачивало башни, скручивало орудия, лопалась броня, взрывались танки. Мы потеряли ощущение времени, не чувствовали ни жажды, ни зноя, ни даже ударов в тесной кабине танка. Одна мысль, одно стремление: пока жив, бей врага. Наши танкисты, выбравшиеся из своих разбитых машин, искали на поле боя вражеские экипажи, и били их из пистолетов, схватывались врукопашную. Помню капитана, который в каком-то исступлении забрался на броню подбитого немецкого «Тигра» и бил автоматом по люку, чтобы «выкурить» оттуда гитлеровцев…» (Герой Советского Союза Г.И.Пенежко).

Из воспоминаний немецкого солдата «… русские были вокруг нас, над нами и между нами. Мы сражались в ближнем бою, выскакивая из окопов и швыряя кумулятивные магнитные гранаты по вражеским танкам. Это был кромешный ад! Одна наша рота уничтожила 15 русских танков…».

В небе над полем тоже шли ожесточённые бои. И советские, и немецкие лётчики пытались помочь своим наземным силам выиграть сражение. Бомбардировщики, штурмовики и истребители, казалось, закрывали небо над Прохоровкой. Один воздушный бой сменялся другим.

Настоящие маневренные бои танковых групп разгорелись после того, как соединения 18-го и 29-го танковых корпусов оттеснили подразделения СС на юго-западные скаты высоты 252.2. Это произошло примерно к 14.00–14.30. Затем группы танков обоих советских корпусов начали прорываться западнее Андреевки, в Васильевку, а также в район высоты 241.6, где шли ожесточенные встречные танковые бои на малых дистанциях. На левом фланге отдельные группы советских танков прорывались вдоль железной дороги.

«...Обстановка накалилась до предела, она менялась ежечасно, даже ежеминутно. Боевые порядки войск перемешались, точно определить линию фронта не было возможности. Бригады то наступали, то останавливались, то пятились назад. Казалось, на поле боя тесно не только танкам, орудиям и людям, но и снарядам, бомбам, минам и даже пулям. Их холодящие душу трассы летали, пересекались и переплетались в смертельную вязь. Страшные удары бронебойных и подкалиберных снарядов сотрясали, пробивали и прожигали броню, выламывали огромные куски ее, оставляя зияющие провалы в броне, калечили и уничтожали людей. Горели танки. От взрывов срывались и отлетали в сторону на 15–20 метров пятитонные башни. Хлопая люками, они кувыркались в воздухе и падали, наводя страх и ужас на уцелевших танкистов. Иногда срывались верхние броневые листы башни, высоко взмывая ввысь. Нередко от сильных взрывов разваливался весь танк, в один момент превращаясь в груду металла. Большинство танков стояли неподвижно, скорбно опустив пушки, или горели. Языки пламени лизали раскаленную броню, поднимая вверх клубы черного дыма. Вместе с ними горели танкисты, не сумевшие выбраться из танка…

Противники оказались достойными друг друга. Дрались отчаянно, жестко, с неистовой отрешенностью. Обстановка беспрерывно менялась, была запутанной, неясной и неопределенной. Штабы корпусов, бригад и даже батальонов часто не знали положения и состояния своих войск…» (Из воспоминаний бывшего командира взвода танков 170-й танковой бригады, В. П. Брюхова).

Сражение длилось до позднего вечера. К вечеру танковые экипажи вместе с пехотой дрались врукопашную.

Сотни подбитых, чадящих густым, маслянистым дымом танков, воздух, пропитанный удушливым запахом взрывчатки и сгоревшей человеческой плоти... Очевидцы тех событий признавались, что подобной картины им больше не пришлось увидеть за все время войны.

Реальным противником немецких танков в Прохоровском сражении стали противотанковые пушки ЗИС-2 (калибр 57-мм) и дивизионные пушки ЗИС-3 (калибр 76-мм).

Бои на всех участках продолжали носить чрезвычайно сложный и ожесточенный характер. Положение осложнялось еще и тем, что главные удары наших войск наносились не по слабому, а по сильному участку вражеской обороны. Советское командование всех рангов предпочитало лобовые атаки, не считаясь с потерями.

Сражения, продолжавшиеся в этом районе 13 и 14 июля, не привели к решительной победе той или другой стороны. Однако противник начал постепенно выдыхаться. В запасе у немцев был 24-й танковый корпус, но посылать его в бой означало лишиться последнего резерва. Потенциал же советской стороны был неизмеримо большим. 15 июля Ставка приняла решение ввести на южном крыле курского выступа силы Степного фронта генерала И.С.Конева – 27-ю и 53-ю армии при поддержке 4-го гвардейского танкового и 1-го механизированного корпусов. Советские танки в спешном порядке были сосредоточены северо-восточнее Прохоровки и получили приказ 17 июля перейти в наступление. Но участвовать в новом встречном сражении советским танкистам уже не пришлось. Немецкие части стали постепенно отходить от Прохоровки на свои исходные позиции.

В результате ожесточенного сражения в районе Прохоровки ни одна из сторон не смогла решить поставленные перед ней задачи: немцы – прорваться в район Курска, а 5-я гвардейская танковая армия – выйти в район Яковлево, разгромив противостоявшего противника. Но путь врагу на Курск был закрыт. Моторизованные дивизии Лейбштандарт СС «Адольф Гитлер», «Дас Райх» и «Тотенкопф» («Мёртвая голова») прекратили атаки и закрепились на достигнутых рубежах. Наступавший на Прохоровку с юга 3-й немецкий танковый корпус в этот день смог потеснить соединения 69-й армии на 10-15 км.

Наши войска под Прохоровкой понесли огромные потери. Сейчас историками озвучивается соотношение 5:1, даже 6:1 в пользу немцев. На каждого убитого немецкого солдата приходилось шесть убитых с советской стороны.

Очень большие потери понесли и стрелковые части, действовавшие вместе с главными силами 5-й гвардейской танковой армии. При этом назвать точные цифры потерь советской пехоты не представляется возможным, так как они вошли в общее количество потерь Красной Армии в ходе Курской битвы.

Современными историками обнародованы следующие цифры: с 10 по 16 июля с советской стороны было потеряно около 36 тысяч человек, 6,5 тысяч из которых были убиты, 13,5 тысяч оказались в списках пропавших без вести. Эта цифра составляет 24% от всех потерь Воронежского фронта за время Курской битвы. Однако до сих пор точную цифру потерь среди солдат установить не представляется возможным. Поисковые группы и сейчас находят безымянных воинов, павших под Прохоровкой.

Немцы за этот же период потеряли около 7 тысяч солдат, из которых 2795 -убиты, а 2046 – пропавшие без вести.

В ходе боя 12 июля 18-й и 29-й ТК Красной Армии потеряли подбитыми и сгоревшими 237 танков и 17 САУ, что составляет практически 70% от их первоначального состава.

Сталин поручил создать комиссию для расследования причин безвозвратной потери такого количества бронетехники и пригрозил предать виновных суду. Дело спустили на тормозах благодаря маршалу Василевскому, который доложил Верховному о нанесении противнику значительного урона.

12 июля 1943 года стало переломным днем в Курской битве: операция «Цитадель» провалилась, и в этот же день севернее Орла началось контрнаступление Красной Армии. Перешли в наступление Брянский, Центральный и Западные фронты, начав Орловскую наступательную операцию «Кутузов».

3 августа войска Воронежского и Степного фронтов на южном крыле Курского выступа приступили к осуществлению Белгородско-Харьковской наступательной операции под кодовым названием «Румянцев». Началось преследование отступавшего противника.

Уже 5 августа советские войска освободили Орел и Белгород.

В этот день впервые с начала войны в Москве был произведен артиллерийский салют в честь освобождения Орла и Белгорода (12 залпов из 120 орудий).

Победный салют в Москве в честь освобождения городов Орёл и Белгород

К 23 августа части Красной Армии отбросили противника на запад уже на 140 – 150 км.

Семь недель длилась беспрерывная схватка. Почти семьдесят тысяч орудий и минометов, тринадцать с лишним тысяч танков и самоходных орудий, почти двенадцать тысяч боевых самолетов, более четырех миллионов человек участвовало в ней.

Вермахт потерял в Курской битве 30 отборных дивизий, в том числе 7 танковых; около 500 тыс. солдат убитыми, ранеными и пропавшими без вести; 1,5 тыс. танков; более 3 тыс. самолетов; 3 тыс. орудий.

Еще большими были потери советских войск: 860 тыс. человек; свыше 6 тыс. танков и САУ; 5 тыс. орудий и минометов, 1,5 тыс. самолетов. Тем не менее, соотношение сил на фронте изменилось в пользу Красной Армии. В ее распоряжении находилось несравненно большее количество свежих резервов, чем у вермахта.

Победы под Курском и затем в битве за Днепр завершили коренной перелом в Великой Отечественной войне. Наступательная стратегия вермахта потерпела окончательный крах.

 

 

 

ГКУ ГАДЛС ЗК; фонд р-641 оп.1, д.д. 20, 45, 49, 51, 62.

Атлас офицера/ Мин.обороны РФ – М.,ВТУ ГШ, 2006